Записки Шанхайского Врача - Страница 16


К оглавлению

16

Иногда Лемперт посылал меня брать кровь на дому. Эту работу я очень не любил, но делать было нечего. Как-то я поехал к одной молодой американке, которая заболела неизвестно чем, и у нее нужно было взять кровь на полное исследование и на реакцию Вассермана, так как она собиралась выходить замуж, а американские законы требовали этот анализ и у жениха, и у невесты. В Шанхае этот закон утрачивал всякий смысл прежде всего потому, что там существовали лаборатории, руководители которых звонили врачу и спрашивали: «Доктор, какую вам нужно реакцию? Отрицательную или положительную? ». Да и всем было известно, что несколькими вливаниями нозарсенола можно положительную вассермановскую реакцию превратить в отрицательную.

Я приехал к больной, разложил около открытого окна на столике все свои инструменты и зажег спиртовую лампочку для сушки стекол с мазками крови. Кровь я у нее взял, но в этот момент подул ветер, и легкая занавеска колыхнулась внутрь комнаты, как раз к спиртовке. Занавеска загорелась. Я бросился ее тушить. Потушил. Когда взял пипетку с кровью, то увидел, что кровь в ней успела уже свернуться. Я, по глупости, решил растворить ее спиртом, но кровь сразу же превратилась в какой-то твердый комок. У меня остались лишь мазки для общего анализа и кровь на реакцию Вассермана. Ехал я в лабораторию и думал, что мне здорово попадет. Но Лемперт был не таким человеком. Он только сказал, что не надо было промывать пипетку спиртом. «В следующий раз у вас получится лучше». А пока послал американке счет. Интересно, накинул ли он еще процентов двадцать за тушение пожара в спальне сотрудником его лаборатории?

Кроме анализов крови, я готовил срезы гистологических препаратов для профессора Раубичека, потом красил их, точил микротом (нож для сверхтонких срезов) - и мне становилось все скучнее и скучнее.

У Лемперта я проработал шесть месяцев - до октября 1941 года. Уже началась инфляция, и деньги, которые я получал, почти ничего не стоили. Моей зарплаты не хватало даже на необходимые продукты. Я долго раздумывал и, наконец, решился попросить у Лемперта прибавку. Тот ответил мне, что посоветуется с компаньонами. Они отказали. К счастью, на одном из заседаний Шанхайского медицинского общества ко мне подошел доктор Ску-айрс из фирмы «М» и спросил, не хочу ли я перейти работать к ним. С отъездом Андерсона у них осталось три доктора. Количество пациентов нисколько не уменьшилось, и врачи задыхались от работы. Доктор Литтл, которого они пригласили приехать в Шанхай, от их предложения отказался, поступив на британский военный флот, так как в Европе уже шла война. Именно этот отказ и решил мою судьбу.

Я сказал Лемперту, что англичане приглашают меня в свою фирму. Он поговорил с компаньонами и сообщил, что моя зарплата будет теперь шестьсот юаней. Англичане предложили мне тысячу плюс возможность клинической работы. Поскольку работу в лаборатории я воспринимал как вынужденную и посвящать свою жизнь изучению кала и мочи меня никак не прельщало, то я сказал Лемперту, что ухожу. В ответ он сперва страшно рассердился, но буквально через полчаса отошел и стал очень любезен. Он понял, что из этой английской поликлиники к нему идет большое количество заказов на анализы, поэтому ссориться со мной, а значит и с англичанами, ему просто ни к чему. Мы расстались друзьями.

В назначенное время я пришел в фирму «М», чтобы встретиться с моим новым шефом и его коллегами. Доктор Эрик Гонтлетт был старшим в этой фирме. Кроме него, там работали Бертон и Скуайрс. Это все, что осталось от большой поликлиники.

Поликлиника находилась в самом шикарном здании на набережной. Встретились мы в кабинете Бертона. Около стола стоял Гонтлетт - высокий, худой, в белом пиджаке, рядом - молодой и красивый Скуайрс. Бертон сидел на кушетке для осмотра больных, положив одну ногу на кушетку, а другую, с протезом, спустив вниз. (Ему оторвало ногу во время битвы на Марне в Первую мировую войну). Разговор был короткий, поскольку Гонтлетт и Бертон хотели лишь посмотреть, как я выгляжу и как говорю по-английски. Гонтлетт сказал, что я могу начать работу с 1 октября 1941 года и они берут меня на шесть месяцев (обычный испытательный срок). Мне нужно было доработать у Лемперта еще две недели, но через несколько дней после моего визита позвонила секретарша английской поликлиники и сказала: «У доктора Гонтлетта завтра важные похороны, на которых он должен обязательно присутствовать (наверное, какой-то его неудачный хирургический случай, - подумал я). Не будете ли вы любезны прийти на работу завтра?». Я дал согласие.

Лемперт спокойно отнесся к моему досрочному уходу, и на другое утро из своей трущобы я шел на работу в самый шикарный дом на набережной Шанхая.

ФИРМА «М»

Слово «фирма» имеет не одно значение в английском языке. Обычно это означает «коммерческое предприятие», как и в русском. «Фирмы» как медицинского термина в английских словарях нет. На английском медицинском жаргоне «фирма» - это старший врач отделения или профессор, его старший ассистент, младшие ассистенты, старшие сестры, дежурная сестра и студенты. Когда профессор Джонсон или Робинзон делают обход со своей вышеперечисленной свитой, это и есть «фирма» Джонсона или Робинзона, или Маршалла.

Основателем фирмы «М» был шотландский врач Хендерсон, появившийся в Шанхае в 1864 году. О нем известно очень мало, так как протоколы заседаний фирмы, которые находятся у меня, - это уже вторая или третья книга, и первая запись в них датируется январем 1910 года. Название, которое я застал, использовалось еще до 1910 года и было обусловлено чистой случайностью: все врачи, компаньоны фирмы, имели фамилии, начинавшиеся с буквы «М», - Маклауд, Маршалл, Миллс, Меррэй и Марш. Маршалл стал старшим компаньоном, и поэтому фирма официально называлась «Доктор Маршалл и партнеры» или, для краткости, фирма «М».

16