Записки Шанхайского Врача - Страница 77

Тридцатого марта приехал в Кобам попрощаться с четой Динов. Миссис Дин пригласила меня посмотреть парники общества садоводов Англии в Уизли. Обедали в гостинице на берегу небольшого озера, в котором плавали лебеди.

На следующий день вернулся в Лондон, заплатил за билет на «Бен Ломонд» и отправился в собор св. Павла, который посещают все иностранцы и не посетил ни один лондонец (так мне сказали). Собор, создание известного архитектора Кристофера Рана, к счастью, от гитлеровских бомбежек не пострадал, но вокруг было немало разрушенных зданий. На некоторых двухэтажных зданиях висели вывески, гласящие: «Древние окна». Надписи означают, что это старинные постройки и перед ними нельзя строить многоэтажные дома, которые бы их закрыли.

После обеда позвонил Симмонсу и Хью Миллеру и был приглашен в клуб дальневосточников, Хауз клуб, на улицу Сайнт Джеймс, где расположены почти все клубы Лондона. Сначала мои приятели привели меня в бар - огромную комнату с длинной стойкой, над которой висела большая картина, изображавшая обнаженную женщину. Я спросил Симмонса, откуда эта картина. Симмонс ответил, что никто точно не знает, как эта картина сюда попала: когда их клуб покупал здание у первого владельца, картина уже висела. И продолжил с типично британской страстью к безобидной лжи в подобных ситуациях: «Это было примерно лет сто пятьдесят назад. Неправда ли, Миллер?» - «Да, - ответил Миллер, - сто пятьдесят семь лет назад». - «Вы совершенно правы, Миллер. Сто пятьдесят семь лет назад. Хозяин здания переезжал в меньшую квартиру, и у него просто не хватило места повесить эту картину. Он попросил нас купить ее. Мы заплатили за нее что-то около трехсот фунтов стерлингов. Не так ли, Миллер?» - «Да. Триста фунтов, двенадцать шиллингов и шесть пенсов». — «Опять вы правы, Миллер. Именно триста фунтов, двенадцать шиллингов и шесть пенсов. Но члены клуба так к этой картине привыкли, что никто на нее и не смотрит. Я бываю в клубе три раза в неделю и, хотите верьте - хотите нет, ни разу на нее не взглянул».

Когда Симмонс и Миллер закончили пикировку чисто английскими шуточками, мы пошли в ресторан «Пиноли» на Уордор стрит, поужинали и поехали на вокзал. Поезд отошел в Эдинбург в половине одиннадцатого вечера. Спальных мест не было, и мне пришлось сидеть в полузабытьи девять часов. Сидело восемь пассажиров. Многие дремали. Молодой солдат всю ночь целовался с девушкой.

В воскресенье, четвертого апреля, вместе с Колином Дафо осмотрели дворец Холируд, в котором в свое время развлекалась Мария Стюарт со своим Риччио. Маляры специально закрашивали ярко-красной краской то место у изголовья кровати королевы, где был заколот Риччио. Я подумал: а Черняк все еще сомневается! Смешно.

Потом я посетил зоопарк. Он построен в скалах, и животные там содержатся в естественных условиях. Впечатление на меня произвели пингвины: отгороженные от посетителей невысоким заборчиком, они выстроились вдоль забора и разглядывали посетителей. Забавные птицы.

Наконец пришло извещение, что «Бен Ломонд» уходит четырнадцатого апреля, и я успел съездить еще в Или (графство Файф), где жили жена моего шефа, доктора Бертона, и его брат. Они свозили меня на машине в университетский городок Сайнт Андрьюс - прелестный городок, расположенный на берегу Северного моря, высоко на скалах. Весь он построен из белого камня и на фоне покрытых снегом шотландских гор выглядит очень красиво. Мы поехали за город в сторону моря и оказались около тюрьмы, которая получила название «Бутылка». Она представляет собой помещение в два человеческих роста, выдолбленное под скалой, то есть пещеру, а в центре пола пещеры выскоблено подземелье, имеющее внутри форму гигантской бутылки. Горлышко вверху довольно узкое, метра четыре в диаметре, а книзу стены расходятся. Брат Бертона пошел за сторожем и сказал ему: «Здесь приехал советский джентльмен, интересуется тюрьмами». Сторож принес керосиновую лампу, привязанную к длинной веревке. Подойдя к «горлышку бутылки», он опустил лампу вниз и начал крутить веревку, чтобы дать нам возможность рассмотреть все помещение тюрьмы. Страшное зрелище. Гладкие стены, мокрые от сырости. Никакой параши нет. Дно этого каменного мешка около тридцати квадратных метров. Слышно, как эхом отдается внутри шум волн, бьющихся о скалы Северного моря. Выбраться из такой тюрьмы совершенно невозможно.

В Или у Бертона был свой дом, который он назвал «Марна» в память о битве, в которой потерял ногу. В Англии не принято пользоваться номерами для домов, хотя они, конечно, есть в крупных городах. Как правило, англичане свои дома довольно романтично называют, например: «Три дуба», «Яблоневый сад», «Марна», «Верден», «Нежная Нэлли», а бедные почтальоны все эти названия должны помнить. В тот день, когда я приехал в Или, стояла ясная погода, и из города был хорошо виден залив Ферт оф Форт и «Старый дымящийся», как шотландцы любовно называют Эдинбург.

Вернулся я в Эдинбург уже поздно вечером. На другой день пошел покупать отвертку. У одного моего чемодана из шарниров на крышке вылезли винты. В южной части графства Йорк находится город Шеффилд - гордость английской сталелитейной промышленности. Шеффилдская сталь известна всему миру. Я купил небольшою отвертку с надписью «Сделано в Шеффилде» и, вернувшись в пансион, принялся за работу. Когда винт зашел достаточно глубоко и пришлось применить силу, случилось неожиданное. Винт дальше не проворачивался, а отвертка вся перевилась, и получился хорошенький небольшой штопор. Но так как кончик у моего штопора оставался плоским, как у отвертки, то мне пришлось это творение шеффилдских умельцев выбросить.