Записки Шанхайского Врача - Страница 36

Судья задал мне через переводчицу вопрос, кто я. Вопрос меня удивил, потому что я не понял, кого он ожидал увидеть, если сам же прислал мне повестку? Секретарша и бровью не повела. «Доктор, - сказала она, - его честь спрашивает, кто вы». В этот момент секретарь суда схватил кисточку и начал писать иероглифы сверху вниз и справа налево. Вся эта сцена чем-то напомнила мне сцену суда из «Алисы в Стране чудес». Мы оба - и судья, и я - хорошо понимали, что сам факт выбрасывания жены из окна не может быть бесспорным доказательством сумасшествия, скорее, наоборот. Наверное, поэтому именно эту деталь происшествия он отбросил совсем и начал задавать мне вопросы о странностях, которые я замечал в поведении моего пациента. За час я назвал ему столько странностей, по ходу показаний фиксировавшихся в протоколе, что судья признал их количество достаточным, чтобы объявить сумасшедшим, кого угодно, не исключая, видимо, и меня. Он кивнул головой, давая понять, что мы можем идти. Даже «спасибо» не сказал. Мы отвесили ему по глубокому почтительному поклону и вышли.

В 1954 году, незадолго до моего отъезда в Советский Союз, индусы-бизнесмены, хорошо говорившие по-английски, стали покидать Шанхай, потому что с коммерческой точки зрения никаких перспектив там уже не было. И вдруг на самой фешенебельной улице Шанхая, к удивлению всей иностранной колонии, несколько сикхов, объединившись, открыли индийский ресторан «Нью Дели». Я побывал в этом ресторане со своими друзьями. В тот вечер мы были единственными посетителями. Убежден, что бедняги прогорели. На кого они рассчитывали?

Вообще, за время своего знакомства с сикхской общиной, я не встречал сикхов, способных к торговле: по складу своего характера они, скорее, военные. Я жалею сейчас, что подробнее не изучил их обычаи и религию, имея для этого все возможности. Ведь Атма Синг мог порассказать мне многое, если бы я проявил интерес, но, видимо, всего не охватишь, да и время наступало такое, что было не до изучения индусских религий.

Все же некоторые обычаи я узнал и запомнил. Так, религия предписывает сикхам носить меч. Но ходить по современному Шанхаю с мечом просто глупо, однако сикхи нашли выход: стали носить маленькие брошки, изображающие меч. Закон запрещает сикхам пить вино, но каждый раз в канун Нового года ко мне приходила делегация из трех-четырех сикхов. Они приносили мое «любимое» блюдо, курицу с карри, а я им наливал по большому бокалу русской водки, по крайней мере, граммов по двести. Сикхи выпивали водку, не закусывая, отдавали честь и исчезали. Интересно, что они всегда заставали меня дома. Наверное, сказывался опыт работы в полиции. А вот почему они не закусывали? Может быть, тоже из религиозных соображений? Боялись осквернить себя моей едой. Ну а водка? Водка - грех настолько очевидный, что размышлять долго не приходилось: выпьем! А вот пища - совсем другое дело: масло может оказаться не то, а мясо - говяжьим, а корова - священное животное, ее мясо есть нельзя. Тут очень много теологических тонкостей и неясностей. С водкой, конечно, проще.

В Шанхае была небольшая колония парсов-огнепоклонников. Одного женатого огнепоклонника мне пришлось лечить от гонореи, которую он подцепил в публичном доме. У парсов был свой храм, но я в нем никогда не бывал. Может быть, неверным собакам не положено там появляться, поэтому меня и не приглашали. Я знаю только, что в том храме не было священного огня, очевидно потому, что, как говорили, огонь надо везти из Индии и поддерживать его весь путь до Шанхая, а это очень дорого.

Один из огнепоклонников много лет был моим пациентом. Старик с седой бородкой, он всегда ходил в черной феске. Часто я выслушивал его жалобы на то, что дела сейчас идут плохо и его торговый дом, который просуществовал в Шанхае лет восемьдесят, уже почти разорился. «Вот раньше была жизнь, деньги сами шли в руки. Тогда мы торговали опием». Старик не подозревал, что торговать опием нехорошо, и если бы ему сказали об этом, очень бы удивился. «Простите, сэр, - наверное, сказал бы он, - но ведь англичане сами ввозили опиум в Китай. В Тайбее (столица Тайваня) на приколе стоял английский корабль. Верхняя палуба была отведена под британское генеральное консульство, а трюм был набит опием. Почему же нехорошо, сэр? Мы были богатыми людьми. Очень даже хорошо. Да-да, хорошо», - повторял бы он, поворачивая голову из стороны в сторону. Эта манера индусов мне всегда казалась славной. Если вы спрашиваете индуса, сильная ли у него боль, то, отвечая вам утвердительно, он качает головой слева направо. И этот жест, который воспринимается нами как отрицание, в сочетании с утвердительным ответом выглядит трогательно убедительным.

Несколько раз я приходил к старику-парсу домой. Его семья занимала когда-то хороший дом, пришедший в упадок. Внизу была контора с множеством помещений, склады (раньше, наверное, с опием), а наверху - жилые комнаты. В одной из них - с занавешанным окном - сидела в темноте на цепи не то кошка колоссальных размеров, не то черная пантера. Благоразумие у меня всегда брало верх над любопытством, и я старался побыстрее проскочить мимо. Хозяева никогда ее мне специально не показывали и ничего о ней не говорили: может быть, из каких-нибудь религиозных соображений, а может, полагали все это настолько естественным, что им и в голову не приходило, что я могу не знать о существовании этого странного зверя. Наверное, это все-таки была черная пантера, но зачем нужно было держать ее дома на цепи, да еще в отдельной комнате - для меня до сих пор остается тайной.

Когда мои сикхи узнали об окончательной дате моего отъезда в Советский Союз, они решили устроить в честь меня какую-то религиозную церемонию и обед, и это меня обеспокоило. Не религиозная церемония, а сам обед. Я заподозрил, что опять будет курица с карри.