Записки Шанхайского Врача - Страница 38

Теперь стало понятным, почему японцы в своем районе международного сеттльмента за несколько лет до войны построили обширные казармы из железобетона. Казармы были у всех - у англичан, французов и американцев, - но они представляли собой довольно обширные дворы, посередине которых стояли одноэтажные домики для солдат и офицеров. Японцы же размахнулись на несколько кварталов и построили крепость, в которой было скрыто достаточное количество солдат, чтобы за одну ночь оккупировать шестимиллионный Шанхай. Могли ли англичане и американцы каким-либо способом воспрепятствовать этому? Думаю, нет. Японцы все равно захватили бы Шанхай, введя, например, большую эскадру кораблей в Вампу. Достаточно посмотреть на карту, чтобы увидеть, что Шанхай - близкий сосед Японии. Для быстроходных военных кораблей понадобилось бы часов восемь-десять, чтобы дойти до Шанхая. Ближайшая английская военная база - Гонконг, но в ней для большого флота мало места, да и Гонконг намного дальше, чем Япония. У американцев большая база - Перл Харбор, но чтобы оттуда дойти до Шанхая, понадобилось бы пересечь Тихий океан.

Шанхай не военный город, и в этом смысле совершенно беззащитен. Японцы оккупировали его, но военных действий в нем никогда не вели. В этом городе жили «лица вражеской национальности», но не было вражеской армии, поэтому и воевать там японцам было не с кем. Японская армия держала в своих руках город, но его жителей не трогала. Интернированием в концлагеря занималось японское генеральное консульство.

В одном большом здании неподалеку от набережной открылось отделение японской жандармерии для иностранцев, в его холле висел большой плакат, призывавший по-английски «Будьте вежливы и добры». Кроме того, жандармы реквизировали многоэтажный дом около Суджоусского канала и устроили в нем тюрьму для иностранцев (включая русских). Дом назывался «Бридж Хауз» (дом у моста). Это название стало синонимом тюрьмы.

Иностранцы в Шанхае были хорошо информированы о ходе войны. Японцы, конфисковав все фотоаппараты и радиоприемники у «лиц вражеской национальности», ничего не могли поделать с гражданами нейтральных стран. В обществе граждан СССР каждый день слушали передачи из Москвы, так как Советский Союз в то время сохранял нейтралитет. Он объявил войну Японии после окончания войны с Германией. Советские войска вошли в Манчжурию, оккупированную японцами, 9 августа 1945 года.

Поставив под контроль все «вражеские» торговые организации в Шанхае, японцы в каждую назначили своего администратора, после чего компания как-то продолжала существовать. Фирма «М» занимала целое крыло на крыше здания Гонконг-Шанхайского банка, и японцы захватили почти все наши помещения, оставив нам только два кабинета, процедурную и комнату секретарши, куда мы втащили все свое имущество. Я пошел к администратору банка, по-моему, его звали Ямашита, и спросил, что мне теперь делать. Бертон уже сидел в лагере, а наша секретарша миссис Берджес была еще на свободе. Ямашита до этого работал в японском банке «Йокогама Спеши Банк» в Лондоне и прекрасно говорил по-английски. Он принял меня и довольно любезно сказал: «Вы ведь продолжаете работать как врач полиции. Давайте предоставим времени решить все вопросы». Прекрасная философская точка зрения, но неофициальная. Я продолжал работать. А месяца за четыре до конца войны получил вызов в штаб японского флота (в его ведении находилась набережная). Там меня встретил японец, одетый в штатское, и спросил, что я делаю в помещении, являющемся вражеским имуществом. Я ответил, что сижу в ожидании, когда придут представители японских властей и заберут у меня все вражеское имущество. Японец спросил, все ли имущество на месте. Я ответил утвердительно и передал ему списки инструментария и мебели. Японец кивнул головой и сказал, что мне дадут знать, что дальше делать. Надо сказать, что прождал я более трех лет. Больше вызовов не было, и я просидел в этом кабинете до конца войны.

Таким образом, фирма «М» оказалась единственной вражеской фирмой, которая не была взята под контроль японскими властями. Это дало моему шефу существенное преимущество. Как только Бертона выпустили из лагеря, он оказался единственным врагом Японии, который сразу пришел в свой кабинет и начал работать. Все было на месте. Вместе с ним вернулась и наша медсестра мисс Ламб, тоже из лагеря. Другие иностранные фирмы потратили месяцы, чтобы очистить свои помещения, найти письменные столы и стулья, прежде чем смогли возобновить свою деятельность. Через некоторое время - мы встретились с шефом в коридоре - Бертон спросил меня, хочу ли я получить британское подданство. Я поблагодарил его и сказал, что уже подал документы на советское гражданство 3 декабря 1942 года и жду ответа из Москвы. Бертон кивнул головой и пошел в свой кабинет. Больше этого вопроса он не поднимал.

Я получил советский паспорт в 1946 году. Сфотографировался я почему-то в плаще, надетом на пальто. Когда я показал свой новенький паспорт - первый паспорт в моей жизни - Бертону, он посмотрел на мою фотокарточку и проворчал: «Ничего не скажешь, вы выглядите, как проклятый большевик».

Во время оккупации в городе выходила только одна английская газета, по-моему, «Чайна Пресс». Ее редактор, англичанин, перешел на службу к японцам и печатал, как и две русские эмигрантские газеты, прояпонские сообщения, иногда сильно искажавшие действительность. О реальных событиях, лежавших в основе одного из таких сообщений, мне рассказывал знакомый инженер-механик и мой пациент Несвадьба, по национальности - наполовину чех, наполовину русский. Закончив английский политехнический институт как раз к началу войны, он никакой хорошей работы уже, конечно, найти не мог и поступил на маленький частный китайский заводик, который производил всякую мелочь: небольшие сеялки для зерна, ручные мельницы и прочую дребедень.