Записки Шанхайского Врача - Страница 65


К оглавлению

65

За сутки прошли 428 морских миль, то есть около 793 километров. Одна морская миля равна 1852 метрам. Читать серьезные книги просто невозможно. Книги по медицине, которые я прихватил с собой, ни разу не взял в руки. Другие пассажиры читали старые номера английских и американских журналов. Читал купленную в Сингапуре «Пармскую обитель» Стендаля на французском языке. Странно, на таком большом корабле не было библиотеки. Пассажиры обменивались имевшимися у них книгами.

Симмонс дал мне почитать очень популярный тогда эротический роман «Амбер навеки», который показался мне настолько скучным, что я даже не запомнил фамилию автора. После «Дневника мисс Фанни Хилл» Джона Клиланда, «Гамиани» Альфреда де Мюссэ и романа Лоренса «Любовник леди Чаттерли» это был детский лепет. Западная литература только начинала идти от эротики к порнографии и намного позже подарила читателям такие перлы, как «Тропик рака» Генри Миллера и «Авантюристы» Гарольда Роббинса. (Кстати, один советский профессор купил в Женеве «Тропик рака», полагая, что это книга по онкологии). На фоне современных порнографических книг роман «Любовник леди Чаттерли» - действительно серьезное произведение, и я причислил бы его к классу «целомудренной порнографии», если такой класс существует. Да, там все есть и все названо своими именами, не научно-латинскими, а простонародными. Но и французский классик Рабле не особенно стеснялся, когда писал свой знаменитый роман «Гаргантюа и Пантагрюэль». И «Похождения бравого солдата Швейка» целомудренным произведением не назовешь, но это один из крупнейших романов нашего времени. Французы приняли со смехом и гривуазными шуточками книгу Рабле, а англичане многие годы не разрешали печатать в Англии книгу Лоренса, и я впервые прочел ее на французском языке в 1932 году. В США эту книгу тоже не печатали, более того, генеральный почтмейстер США запретил даже ее пересылку по почте. Тогда издательство подало на него в суд. Судья для решения вопроса о том, порнографическая ли это книга, применил своеобразный статистический метод: подсчитал количество порнографических сцен и выражений и сравнил их с количеством не порнографических. Последних было больше, и он объявил книгу Лоренса непорнографической. После этого Англия вдруг решила, что она является «все позволяющим обществом», разрешила публиковать произведения Лоренса и заодно узаконила актом парламента гомосексуализм.

Вообще метод американского судьи не такой уж абсурдный. Действительно, можно сделать какие-то выводы, рассматривая соотношение фабулы романа с порнографическими сценами и выражениями. В романах «Тропик рака» и «Авантюристы» фабула банальна, она нужна только для того, чтобы иметь возможность вкрапить порнографические сцены и нецензурные выражения. В некоторых частях книги «Авантюристы» за каждой «нормальной» главой обязательно следует глава с описанием какой-нибудь сексуальной аберрации (сексологи начала XX века называли это «извращением»). Тут ясно, для чего книга написана.

Но Лоренс пишет об искренней любви двух молодых людей, которые не искали разврата, и его в книге нет, хотя все любовные встречи описаны с предельной натуральностью. Если эти сцены не нравятся Франсуа Мориаку, то это еще ничего не значит. Мориак - сугубо католический писатель, и ему Лоренс не может нравиться. Он даже пишет, что в сценах Лоренса так и сквозит первородный грех. Однако очень мало людей сегодня верят в первородный грех, и аргумент Мориака повисает в воздухе. В романе Лоренса много разговоров о социальном положении в Англии после Первой мировой войны. В серьезную фабулу романа вписаны любовные встречи двух главных героев, и Лоренс здесь достаточно откровенен.

Разврат можно искать везде, и при желании - везде его обнаружить. Наши моралисты нашли разврат даже в толковом словаре Владимира Даля, после чего выбросили все «неприличные» слова и сопутствующие им пословицы. К моему глубокому удовлетворению, цензоры нравственности пропустили одно слово и «безнравственную» пословицу к нему. Очевидно, не поняли ее. Слово это красуется и в последнем издании словаря.

Еще в этом плавании мне попалось «Бремя страстей человеческих» Сомерсета Моэма. В оригинале название звучит более лаконично: «О человеческом рабстве», или «О подчинении человека», или, точнее, «О зависимости человека». Русский перевод названия хорош и поэтичен, но после раздумий о творчестве Моэма, приходишь к выводу, что, весьма возможно, Моэм хотел вложить в название именно тот смысл, который вложил, и мы не вправе заменять его другим. Моэм был блестящим стилистом английской прозы и знал, что писал. Название, которое он дал своему автобиографическому роману, имеет смысл, мимо которого так просто пройти нельзя. Давайте представим себе, что Моэм писал свой роман по-русски и назвал его «Бремя страстей человеческих». Как это перевести на английский язык? Бремя - это тяжесть, вес, который давит на плечи, на душу, тяжесть забот. Тяжесть человеческих страстей? Да, очевидно, это довольно близко. В такой интерпретации названия скрыт христианский постулат о том, что страсти человеческие тяжелы, весомы, и их лучше избегать. Но посмотрите американский словарь Уэбстера: что означают слова «bond», «bondage»? Моэм пишет о рабстве, которого он пытался избежать, но его связывали цепи (bond). Он сам искал этих цепей, этого рабства.

Моэм - писатель, который не бросается словами. Одно и то же выражение, если оно его чем-то привлекло, часто повторяется в разных произведениях. В очень необычном для Моэма рассказе «Лорд Манутдрэго», где он как будто увлекается психоаналитическим методом, а на самом деле его развенчивает, мы не случайно, я повторяю - не случайно, встречаемся с тем же термином «bondage». В рассказе описан врач-психоаналитик, который помог многим больным, хотя сам в этот метод не верил: «... он смог вырвать ненормальный инстинкт и таким образом освободил немало людей от ненавистной им зависимости» (Моэм так и пишет: от ненавистной bondage). Это же слово есть и в названии большого романа. Так что, на мой взгляд, русский переводчик не понял смысла названия романа Моэма.

65