Записки Шанхайского Врача - Страница 22

Все наши больные делились на «контрактных» и «неконтрактных» пациентов. Контрактные пациенты ничего не платили ни за визит к нам, ни за наш визит к ним на дому. За них раз в три месяца (а иногда - в шесть) платила фирма, в которой они работали. Неконтрактные пациенты, их было меньшинство, платили по существующим в городе ставкам, то есть довольно или даже очень дорого. Ко мне пришел как-то бывший (еще царский) морской атташе в Лондоне. Ощупывая каждый день свою шею с правой стороны, он обнаружил, наконец, в ней опухоль. Я осмотрел его и пригласил для консультации Бертона. После осмотра Бертон заставил нашего «больного» пощупать шею с левой стороны и сказал: «Сэр, это же нормальный поперечный отросток шейного позвонка». Так как этот человек не был нашим контрактным пациентом, то за свое «самоощупывание» получил счет на двадцать пять американских долларов. Отдельные семьи, которые не имели права на оплату медицинской помощи от своей фирмы (не знаю почему), предпочитали пользоваться контрактом, оплачивая его из собственного кармана.

Контрактов, как таковых, собственно говоря, не было -не существовало отпечатанного документа с условиями контракта. Все делалось гораздо проще. С торговыми компаниями заключались соглашения, с каждой - отдельное, предусматривающее особую сумму оплаты. Шанхай был городом купцов, и всякий уважающий себя управляющий торговой компанией был бы недоволен, если бы не поторговался со своими врачами. У меня сохранился один документ, который может служить образцом соглашения между компанией и фирмой. После разговора с одним из старших членов фирмы управляющий торговой компанией послал нам такое письмо: «Джентльмены, в подтверждение разговора, который я имел с д-ром таким-то из Вашей фирмы (N.B. Этот разговор происходил, наверняка, в обеденный перерыв в Шанхайском клубе за стаканом виски с содовой - В.С.), сообщаю, что мы готовы платить по 20 долларов за каждого мужчину и по 30 долларов за каждую женщину в год. Ниже прилагается список наших служащих. Ваш покорный слуга». Это было все, что у нас имелось в качестве документа, на этом все и строилось.

Конечно, муниципалитет, в котором служило несколько тысяч человек и который включал в себя полицию, тюрьму, пожарную команду и другие подразделения, за каждого служащего платил меньше, чем какое-либо частное предприятие, но так как их насчитывалось несколько тысяч, то общая сумма была огромной. Это было своего рода социальное страхование, на много лет опередившее систему национального здравоохранения, введенного в Англии после Второй мировой войны. Поскольку большинство людей из наших списков никогда не болели, мы их, естественно, никогда не видели, но деньги за медицинское обслуживание от их фирм получали регулярно.

Операции оплачивались согласно шкале, которую периодически публиковала Ассоциация иностранных практикующих врачей Шанхая. Это была своеобразная система, которая, с одной стороны, защищала интересы предпринимателя от жадности врачей, а с другой - требовала от членов ассоциации придерживаться опубликованных расценок, чтобы избежать нездоровой конкуренции, хотя проверить врачей, насколько они придерживаются этой системы было невозможно. Операции делились на классы, но по каждому классу их стоимость зависла от зарплаты больного. За удаление аппендикса простому служащему иностранная компания платила в пять раз меньше, чем за эту же операцию, сделанную управляющему. В этом была своя логика: компания больше платит за операцию управляющему, потому что он - один на сто служащих, поэтому вероятность аппендицита у служащих в сто раз выше, чем у управляющего. Вообще, такая градация была уступкой врачам со стороны торговых предприятий, в свою очередь - опубликованная шкала цен служила компаниям гарантией того, что за операцию с них врачи не возьмут больше, чем полагается. Разумная система для общества, в котором каждая сторона боится, что другая ее обжулит. Она строилась на тех же принципах, что и страховые компании.

Однако, как бы ни была привлекательна эта система на первый взгляд, применима она, по-видимому, только в колониях, потому что основана на чудовищной социальной несправедливости.

Возьмем один пример: английскую шерстоткацкую промышленность. Веками она создавалась и развивалась в графстве Ланкашир на севере Англии. Отсюда англичане вывозили свои ткани, шерстяные и хлопчатобумажные, во все страны мира и там их выгодно продавали. Ткани были очень хорошие. Своими бумажными тканями они разрушили ткацкую промышленность в своей собственной колонии - Индии. Это произошло еще в девятнадцатом веке. О трагической судьбе индийских ткачей подробно пишет в своей книге аббат Дюбуа (о нем я подробно пишу в главе «Мои индусы»). Их трагедия усугублялась тем, что они принадлежали к касте ткачей и не имели права делать никакую другую работу. Но в то время английские владельцы ткацких фабрик заботились в первую очередь об английских ткачах, а индусы их не интересовали.

Посмотрите теперь, что произошло в Китае. Зачем стричь английских овец, когда шерсть китайских овец не хуже? Зачем возить хлопок из Индии, когда он растет в Китае. Английские бизнесмены сделали совершенно логичную, с точки зрения бизнеса, вещь: построили в Шанхае ткацкие фабрики и красильный завод и начали ткать шерсть и хлопок, используя труд китайцев, который стоил намного меньше, чем труд ланкаширских рабочих. Хорошую английскую шерсть стали ткать в Шанхае, и она была дешевле, чем ланкаширская шерсть.

Для осуществления своего проекта англичане выписали человек сто хороших ткачей из Ланкашира, обеспечили их трехэтажными домами с садами и с прислугой, то есть хозяева фабрик их буквально купили. Эти ткачи были моими пациентами, я бывал у них дома и лечил их самих, их жен и детей. Мне нравились эти простые и добрые люди.